Новый год в Российской империи праздновали далеко не все подданные. Ведь Новый год не был самостоятельным праздником, он был частью рождественских празднеств, длившихся до Крещения. Главным праздником было Рождество, которое, напомним, в то время праздновали не после Нового года, как сейчас, когда мы живем по григорианскому календарю, а, конечно, до него.
На Рождество херсонцы накрывали шикарные столы, ходили в гости, устраивали застолья, веселились, гуляя по улицам. Обязательным было посещение церкви, где в эти дни проходили праздничные богослужения. Государственные учреждения в эти дни не работали, газеты не выходили. Даже железнодорожное ведомство делало каникулы своим работникам, отменяя в дни празднования Рождества, Нового года и Крещения движение пассажирских и товарных поездов. Только с началом Первой мировой войны движение поездов не прерывалось праздниками.
Столы, нужно заметить, в домах богатых херсонцев были заставлены такими яствами, о которых теперь мы даже не можем мечтать. Предрождественские выпуски газет пестрели рекламными объявлениями о получении магазинами на Суворовской «икры черной и красной, наваги, рябчиков, тетеревов, угрей, семги, копчушки, окороков и других продуктов высшей гастрономии».
Понятно, что большинство херсонцев не могли себе позволить всего этого обилия.
Трапеза начиналась с общей молитвы и была безалкогольной, все блюда – постными, заправленными растительным маслом, без молока и сметаны – оладьи медовые да пироги постные. Не подавалось и горячее, чтобы хозяйка постоянно находилась за столом. В конце трапезы подавались сладкие блюда: рулеты или пироги с маком, пряники, медовики, клюквенный кисель, компот, яблоки и орехи. Обязательным блюдом трапезы в рождественский сочельник (а также в кануны других святочных праздников – Нового года и Крещения) являлась кутья.
По окончании трапезы часть оставшейся кутьи дети разносили по домам бедняков. После вкушения пищи до утра не убирали ни посуду, ни еду, ни скатерть, так как по старинному поверью к столу должны прийти покойные родители, чтобы тоже поесть. Дети (а в некоторых местах девушки, парни и даже взрослые мужчины) отправлялись в обход по домам славить Христа, за что получали деньги, козули, разные сладости.
А вот уже после Рождественской литургии устраивали праздничный обед, во время которого разговлялись после Рождественского поста. Праздничный рождественский стол отличается обилием закусок. К рождественским морозам приурочивали убой домашнего скота, птицы, поэтому к этому дню готовилось большое число мясных блюд. На праздничный стол подавали студень, окорок, копченое сало, бараний бок с кашей, домашнюю колбасу, жаркое, гуся с яблоками, утку с капустой, а вершиной всего являлся молочный поросенок. В каждом доме пекли пироги и мелкую выпечку специально для того, чтобы раздавать в святочные дни колядующим.
Не забывали, кстати, в то время и нуждающихся. В обязательном порядке все благотворители города собирали пожертвования и помогали бедным. Главной благотворительницей была, как правило, жена губернатора или городского головы. Сами же высшие городские чиновники жертвовали деньги школам, приютам и больницам, попечителями которых они и являлись. Причем суммы немаленькие. Кандидат титулярный советник Иван Блажков в 1913 году подарил школьникам Зеленых хуторов (ныне Зеленовка) обуви на 100 рублей, гласный городской думы Марченко – 120 рублей детскому приюту.
Свои пособия бедным выдавали даже газеты. Например «Родной край» много лет просил помощи у читателей и направлял ее на подарки бедным херсонцам.
Елка, которую наряжали в канун Рождества в богатых домах Херсона, подражая моде европейской, называлась Рождественская. Наряжали елку чаще всего различными сладостями. Ни о какой городской елке не могло быть и речи – елка была делом семейным и весьма дорогим. К сожалению, не сохранилось информации о том, сколько стоила елка в нашем степном крае, но цены по империи сохранились. В столице за лесную красавицу, украшенную кондитерами, просили от 20 до 200 рублей (обед в самом шикарном херсонском ресторане стоил 1 рубль). В городах поменьше – от 1 до 10 рублей.
Выбор подарков в одном из херсонских магазинов
Вообще, до революции Новый год 1 января как праздник иностранный праздновали куда скромнее, чем сейчас. Чаще всего не было никаких карнавалов, маскарадов, спектаклей. Дети приходили в зал, где была наряжена елка (не игрушками, как в наши дни, а сладостями), читали тропари, стихи, плясали, получали подарки и расходились.
Желающие могли посетить и новогодний бал-маскарад, проводимый обычно 31 декабря в Городском собрании. 1 января считали днем новогодних визитов. В этот день горожане посещали друг друга с целью взаимных приветствий и поздравлений. Правда, большая часть населения города, которые едва сводили концы с концами, считали Рождественскую елку, подарки и прочую атрибутику праздника «барской блажью» и праздновали по-своему, сочетая христианский праздник с языческими традициями. Гадали, колядовали, устраивали складчину, пели, пили и дрались.
Полицмейстер лично устанавливал время продажи шампанского
Некоторые херсонцы в порыве праздничного настроения умудрялись даже становиться городскими знаменитостями, о которых писали газеты, и о которых долгое время судачили по всему городу. Газета «Родной край» 5 января 1914 года опубликовала фельетон, описывающий появление дома некоего херсонца после трехдневного празднования Нового года: «Домой Гервасий Андреевич возвратился на третий день только к обеду. Надоели визитеры, визиты, сельди, ветчина и колбасы. Хотелось отдохнуть в семейном кругу и съесть чего-нибудь горячего – супа или борща, смачно заправленного старым выдержанным салом».
Но вместо супа и борща любитель праздновать под «звуки оркестра балалаечников» получил трепки. Причем жена гнала его этой самой палкой по улице под улюлюканье зевак. В этот же день решительная женушка навела справки и наведалась на дом к подружке мужа, с которой тот, по ее мнению, и праздновал в шантанах Новый год. Результат – выбитые стекла в жилище и дикий скандал. Закончилось все, по словам автора, примирением.
Все пьянки-гулянки завершались вечером перед Крещением. Газеты сообщали, что «накануне празднования Крещения Господня воспрещаются всякие зрелища и увеселения, а также музыка в ресторанах и трактирах». Нарушителей этого правила карал лично полицмейстер, который обходил все заведения в центре города и проверял исполнение приказа.
6 января херсонцы праздновали Крещение (по старому стилю). Во всех церквях проходили праздничные богослужения, но главный праздник проходил в Успенском кафедральном соборе. Причем упоминаний о проведении обряда на берегу Днепра найти мне не удалось, хотя просмотрел я подшивки газет за несколько дореволюционных лет.
Вот как праздновали крещение в 1914 году: «по окончании в Успенском соборе литургии, совершенной преосвященным Сергием, епископом Сухумским, был совершен крестный ход на Соборную площадь, где настоятелем Свято-Духовской церкви протоиреем И. Кирьяковым было совершено Великое освящение воды. На богослужении и водосвятии присутствеовали херсонский губернатор Двора Его Величества камер-юнкер барон Н. А. Гревениц с баронессой Анной Михайловной, вице-губернатор Е. А. Богданович, чины военного и гражданского ведомств и огромная масса народа». После окончания освящения воды и окропления всех присутствующих прямо на площади войска гарнизона провели «Крещенский» парад.
На этом рождественские каникулы заканчивались. Ученики приступали к занятиям, чиновники спешили на службу, трактирщики переводили дух, а херсонские хозяйки еще долго обсуждали с соседками похождения своих непутевых мужей по трактирам и ресторанам.
Никитенко Сергей
